РПЦ и все, все, все.

Нет, я не батюшка, не пугайтесь. При встрече, надеюсь, познакомимся ближе.

Честно говоря не понял Вашу мысль. Люди приходят на занятия малосведущие в элементарных вопросах и о чем вести дискуссию? Они ждут, что им расскажут о религии.

А что такое Канон? И что в нем авторитетно для Вас?

Если Вы имеете в виду о. Георгия из монастыря, то это очень хороший и глубоковерующий человек, настоящий подвижник.

На каком соборе. Было семь вселенских соборов, где принимались разные решения. Были католические соборы, поместные соборы. О каком каконе речь? У меня есть Книга правил Святых апостолов и Святых отцов, т.е. соборные решения. Что именно Вы имеете в виду?

ОТ КИРИЛЛА ИЕРУСАЛИМСКОГО ДО ТРУЛЛЬСКОГО СОБОРА Как мы видели в предыдущей главе, Восточная церковь по свидетельству Евсевия, около 325 г. еще сомневалась в том, насколько авторитетно большинство Соборных посланий и Апокалипсис. В этом же веке, чуть позже, это пытались преодолеть такие разные церковные деятели, как Кирилл Иерусалимский, Афанасий Александрийский, Григорий Назианзин, Амфилохий Иконийский, Дидим Слепец и Епифаний Саламийский, составили несколько списков священных книг.
Свидетельства прежних поколений в большинстве своем представляли собой эпизодические утверждения и случайные ссылки; эти же списки выглядят как суждения, призванные очертить границы канона.

Главное из сохранившихся произведений Кирилла Иерусалимского (315 — 386) — его Огласителъные поучения, где он наставляет оглашаемых во время Великого поста, готовя их к крещению в пасхальное воскресенье. Произнес он эти проповеди около 350 г., в основном в храме Гроба Господня, построенном Константином, а позже их опубликовали по кратким записям одного из членов общины. Неудивительно, что в этой серии поучений, всесторонне и кратко излагающих христианскую доктрину и толкующих о практической жизни, содержится список Св. Писаний Ветхого и Нового Заветов[475]. Перечислив книги Ветхого Завета, Кирилл говорит, что в Новый Завет входят четыре Евангелия, и предостерегает своих слушателей от пользования другими евангелиями, подложными и вредоносными. За Евангелиями следуют Деяния Апостолов, семь Соборных посланий — Иакова, Петра, Иоанна и Иуды, которые “запечатлены четырнадцатью посланиями Павла”. Все остальные, говорит Кирилл, “мы зачислим во второй разряд, и те книги, которые не читают в церквах, не читайте и вы по отдельности” (4, 36).

Отметим, что в число книг Нового Завета не попал Апокалипсис. Так обстояли дела с каноном в Иерусалимской церкви к середине IV века.

Здесь следует упомянуть о Соборе, на котором обсуждался канон, хотя трудно с определенностью сказать, как все это было в действительности. Состоялся Собор в Лаодикии; город этот расположен в малоазийской провинции Фригии Пакатании. На нем обсуждали канон, но точного решения на этот счет мы не знаем. В заключении соборных правил (или “канонов”), которые приняли тридцать с небольшим[476] клириков, сказано: “В церквах да не читаются ни псалмы частного сочинения, ни неканонические книги (akanonista biblia), а только канонические писания (ta kanonika) Нового и Ветхого Заветов”. Это постановление с незначительными изменениями присутствует во всех отчетах о Соборе. Однако в более поздних рукописях за ним следует список ветхозаветных, а затем и новозаветных книг. Последняя часть совпадает с нынешним каноном за исключением Апокалипсиса. Поскольку в большинстве латинских и сирийских версий этого документа списков нет, большинство ученых считает, что их прибавили после 363 г. Вероятно, какой-нибудь редактор решил, что необходимо поименовать книги, которые можно читать. Как бы то ни было, ясно, что Лаодикийский собор не сделал никаких попыток утвердить новый канон. Постановление, принятое на нем, просто признает, что определенные книги повсюду признают достойными того, чтобы их читали во время церковного богослужения, и книги эти известны под названием “канонических”. Если списки подлинные, они лишь перечисляют названия книг, уже признанных авторитетными писаниями в тех церквах, которые были представлены на Соборе.

Самый знаменитый богослов IV столетия, Афанасий Александрийский (296 — 373), вероятно, получил образование в огласительном училище родного города. Как диакон и секретарь епископа Александра, он участвовал в Никейском соборе (325), где приобрел известность своей полемикой с арианами.

Афанасий стал преемником Александра на епископской кафедре в 328 г. Из того, что нам известно, Афанасий был первым клириком, который воспользовался своим положением главы большой и важной епархии для того, чтобы разобраться с проблемой библейского канона.

Епископы Александрии по древнему обычаю обращались, если можно — каждый год, сразу после Богоявления с так называемым Праздничным посланием (Epistolh eortastikh) к церквам и монастырям Египта, находившимся в их ведении, сообщая о дне Пасхи и начале Великого поста. Тем самым это ежегодное послание устанавливало все даты христианских праздников на год.

Принимая во внимание репутацию александрийских ученых, которые питали пристрастие к астрономическим вычислениям[477], можно не удивляться, что остальные части христианской Церкви стали опираться на это сообщение из Египта. Западная церковь узнавала его от римского епископа, а Сирийская — от епископа Антиохии.

Естественно, такое послание давало возможность обсуждать и другие вопросы, кроме дня Пасхи. С 329 г. Афанасий написал 45 посланий[478], из которых особенно важно 39-е (367), поскольку оно содержит список канонических книг Ветхого и Нового Заветов[479]. Из Ветхого Завета Афанасий исключает второканонические книги[480], рекомендуя их как душеполезное чтение. Только 27 книг, составляющих современный Новый Завет, считаются каноническими; они расположены в такой последовательности: Евангелия, Деяния, семь Соборных посланий, Послания Павла (с Посланием к Евреям, вставленным между 9-м к Фессалоникийцам и 1-м к Тимофею) и, наконец, Апокалипсис Иоанна. “Это, — говорит Афанасий, — источники спасения, и те, кто жаждет, насытятся словами жизни. Только в них возвещено божественное учение. Никто да не прибавляет к ним ничего и ничего не убавляет”.

Итак, в 367 г. впервые отмечено, что объявленный канон Нового Завета в точности совпадает с теми 27 книгами, которые и теперь признаны каноническими. Однако не каждый был готов принять точку зрения александрийского епископа. Например, видный богослов и современник Афанасия Григорий Назианзин (ум. в 389 г. ) к концу своей жизни составил в стихотворной форме (возможно, для лучшего запоминания) каталог библейских книг. Относительно Ветхого Завета он согласен с Афанасием, но в том, что касается Нового, он располагает Соборные послания после Павловых и, что существеннее, опускает Апокалипсис. Затем он говорит: “[В этих книгах] есть все. Если что-то найдется за их пределами, это не подлинное [писание]”. Хотя Григорий исключает Апокалипсис, он знает о нем и в других своих произведениях изредка его цитирует.

Другой список библейских книг, тоже в стихах, относится приблизительно к тому же времени. Он включен в поэму, которую обычно приписывают Амфилохию (ум. после 394 г. ), каппадокийцу по рождению, адвокату, а затем епископу Иконийскому в Ликаонии. Эту поэму, которая называется Ямбы для Селевка, иногда помещали среди произведений Григория Назианзина. В ней автор учит Селевка проводить жизнь в учении и добродетели. Он призывает его обращаться к Писанию более, чем к какой-либо другой книге. Вдобавок к этому Амфилохий прилагает полный список библейских книг.

Касаясь перечня книг Нового Завета, Амфилохий сообщает о недавних спорах по поводу Послания к Евреям, Соборных посланий и Апокалипсиса. Он не только говорит о чужих сомнениях, но и сам отвергает 2-е Послание Петра, 2-е и 3-е Иоанна и Иуды и почти наверняка — Апокалипсис. Любопытнее всего, что, усомнившись в праве некоторых книг быть включенными в Св. Писание, автор заканчивает невероятными словами: “Это, возможно, самый надежный [буквально “самый неложный”] канон боговдохновенных писаний” (outoV ayeudestatoV kanwn an eih twn qeopneustwn grafwn). Присутствие слова kanwn, то есть “каталог” или “перечень”, едва ли здесь важнее неопределенного тона. Другими словами, мы видим, что у епископа из Малой Азии, друга двоих Григориев и Василия, нет четкого представления о точном объеме канона. Другой прославленный учитель, более полувека возглавлявший Александрийскую катехизическую школу, — Дидим Слепец (ум. ок. 398 г. ). Несмотря на то что он был мирянином и лишился зрения в четырехлетнем возрасте, он заучил большие части Св. Писания, а потом надиктовал секретарям многочисленные экзегетические труды. В 1941 г. к югу от Каира случайно обнаружили папирусные кодексы, которые относятся к VI или VII веку и насчитывают более 2 тысяч страниц. Благодаря этой находке стало известно еще полдюжины комментариев этого плодовитого автора. Хотя все они посвящены книгам Ветхого Завета, Дидим включает в свои толкования сотни цитат из Нового. Они извлечены практически из всех новозаветных книг, кроме Послания к Филимону и 2-го и 3-го Посланий Иоанна. Отсутствие ссылок на первое можно объяснить его краткостью, но то, что Дидим, цитируя 1-е Послание Иоанна, называет его Посланием Иоанна, а не 1-м Посланием, должно означать, что он не принимает канонического статуса 2-го и 3-го Посланий.

Стоит отметить, что Дидим неоднократно цитирует 2-е Послание Петра, признавая его и подлинным, и авторитетным. Это вынуждает иначе смотреть на суждение из комментария на семь Соборных посланий, который обычно приписывался Дидиму. Сохранился он только в латинском переводе. Рассуждая о месте 2 Пет 3:5-8, которое автор комментария не приемлет, говорит: “Нельзя упускать из виду, что послание поддельное. Хотя его и читают публично [в церквах], оно не входит в канон”[481].

О том, что в Александрийской церкви второй половины IV века еще существовали колебания относительно границ новозаветного канона, говорит не только отсутствие упоминаний о 2-м и 3-м Посланиях Иоанна, но и то, что Дидим эпизодически цитирует книги мужей апостольских как имеющие авторитет Св. Писания. Согласно недавнему исследованию Эрмана (В. D. Ehrman)[482], в недавно найденных комментариях Дидима есть пять ссылок на Пастыря Ерма, четыре — на Послание Варнавы, три — на Игнатия, две — на Дидахе и одна — на 1-е послание Климента.

Теперь мы переходим к Епифанию, епископу Саламийскому с Кипра (ум. 403 г. ), которого прозвали “сторожевым псом, вынюхивающим ереси”. Он несколько раз упоминает число священных книг Ветхого Завета. Что касается Нового, то в своем объемистом Панарионе, или “Аптечном ящике” (написанном в 374 — 377 гг. ), где он предлагает противоядие от всех ересей, мы находим несколько небрежно составленный перечень книг Св. Писания (гл. 76). В отличие от других упоминавшихся уже восточных Отцов, Епифаний в заключении этого списка называет Апокалипсис частью Св. Писания, в этом отношении соглашаясь с Афанасием. В то же время, однако, в его списке есть странная аномалия: вслед за Апокалипсисом он включает в Св. Писание книги Премудрости Соломона и Премудрости Иисуса сына Сирахова.

Одним из наиболее заметных экзегетов антиохийской школы был Иоанн Златоуст (347 — 407), которого против его желания в 398 г. поставили патриархом Константинопольским и часто называли христианским Демосфеном (за свой проповеднический дар он и заслужил прозвище “Златоуст”, CrusostomoV). Последующие поколения часто использовали его проповеди и трактаты для толкования Библии. Согласно Сюйсеру (Suicer), именно он дал Библии ее нынешнее название — ta biblia, то есть Книги[483]. Среди 11 с небольшим тысяч цитат из Нового Завета, согласи Бауру, у него нет ни одной из 2-го Послания Петра, 2-го и 3-го Иоанна, Иуды и Апокалипсиса[484]. Другими словами его канон Нового Завета совпадает с версией Пешитто — сирийского перевода, который имел хождение в Антиохии в его время. С этим согласуется и Синопсис священных книг, часто приписываемый Златоусту, в котором перечислены 14 Посланий Павла, четыре Евангелия, Деяния и три Соборных послания[485].

Феодор, епископ Мопсуэстийский из Киликии (ум. в 428 г. ), тоже был представителем антиохийской богословской школы, то есть отвергал александрийский подход аллегорического толкования и в своих комментариях использовал исторический и филологический метод толкования. К сожалению, до нас дошли лишь фрагменты его пространных комментариев на Иоанна и Павла и Псалтирь на греческом, латинском и сирийском языках. Из наличного материала нельзя понять, какова его позиция в отношении Соборных посланий. Леонтий Византийский (конец VI века) обвиняет его в том, что Феодор отвергал Послание Иакова и следовавшие за ним Соборные послания (kai taV exhV kaqolikaV)[486]. Трудно понять, значит ли это, что Феодор признавал только 1-е Петра и 1-е Иоанна (как предполагал Westcott) или он целиком придерживался формы сирийского канона до времени Раббулы и появления версии Пешитто, в котором отсутствовали все Соборные послания. В пользу последнего предположения говорят слова Ишодада из-Мерва о том, что Феодор не ссылается на три главных Соборных послания[487].

Последний из представителей антиохийской школы, которого надо упомянуть, — Феодорит (ок. 393 г. — ок. 466 г. ). Когда он стал епископом маленького города Кирр, расположенного на Евфрате, к востоку от Антиохии, он начал изымать из обихода Диатессарон Татиана, заменяя его отделенными друг от друга Евангелиями. Стремясь привить своей пастве более основательное знание Св. Писания, он писал комментарии на многие книги Ветхого Завета (Пятикнижие, Книги Иисуса Навина, Судей, Царств, Паралипоменон, Псалтирь, Песнь Песней и больших и малых пророков), а также Послания апостола Павла. Это — наиболее яркие образцы антиохийского метода толкования. В отношении канона Нового Завета он, как и Златоуст, не пользуется малыми Соборными посланиями и Апокалипсисом.

В заключение этой части главы можно обратить внимание на крайне удивительное постановление Трулльского собора, который состоялся в конце VII века. В 691 и 692 гг. этот Собор восточных епископов работал в башне (trullus) при дворце императора Юстиниана II в Константинополе. Он поставил себе целью принять дисциплинарные правила, чтобы завершить работу V (553) и VI (680) Вселенских соборов (почему и получил другое название — “Пятошестой”). Первым из своих постановлений[488] он определил перечень авторитетных источников, которые почитают в Церкви законом. Среди них 85 так называемых Апостольских постановлений, правила некоторых церковных соборов, в их числе Лаодикийского и Карфагенского, и, наконец, многих св. Отцов, среди которых Афанасий и Амфилохий. Собор тем самым косвенно утвердил весьма противоречивые и неравнозначные мнения о списке библейских книг. Как мы видели выше, Карфагенский собор и Афанасий признавали малые Соборные послания и Апокалипсис, а Лаодикийский собор и 85-е апостольское правило их опускают. Более того, согласно этому же правилу, в число канонических включены два послания Климента, которых не приемлют другие авторитеты. Такое необычное положение вещей можно объяснить только тем, что участники Собора даже не читали тех текстов, которые утверждали.

Принимая во внимание эту особенность постановлений Трулльского собора, затрагивавших вопросы канона не приходится удивляться, что в последующей истории Библии на Востоке все еще видны неопределенность и колебания. Согласно таблицам, составленным Уэсткоттом (Westcott)[489], в X веке в Греческой церкви было не менее шести разных списков канонических книг Ветхого и Нового Заветов.

Эх, блин, никогда мы уже не узнаем правды. Каждый писал то, что ему было угодно. И как мне кажется, самый короткий путь к Богу лежит через сердце, а не через книги.

Один неверующий и "образованный" человек решил тоже посетить его, посмотреть и поболтать. Когда он пришел к старцу, тот вынес ему стакан чая с ложечкой и словами:"Ты же хотел поболтать, вот и болтай".

весь вопрос к какому Богу?
и так ли он будет короток - без ориентиров и маяка - на ощупь и в темноте?

Всетаки нужно хоть какое то основание - база...