Личности в прошлом и настоящем

Витольд ПИЛЕЦКИЙ — единственный человек, добровольно ставший узником Освенцима.
В 1940 году еще не было известно, что Освенцим — лагерь смерти. Он считался чем-то вроде трудового лагеря строгого режима. О творящихся там в реальности ужасах ходили лишь слухи.

Витольд Пилецкий, герой войны, боец польской армии, решил проверить эти слухи. Неизвестно, что руководило этим человеком. Любовь к людям, ненависть к насилию или простая жажда приключений. Однако 19 сентября 1940 года он с поддельным паспортом на имя Томаша Серафиньского добровольно сдался немцам во время очередной облавы на евреев. Прошло всего пару дней и он стал узником Освенцима №4859.

Пилецкий создал в лагере подпольную организацию, состоящую более чем из тысячи заключенных. Через нее он тайно передавал донесения на волю, в которых говорилось о том, что Освенцим — лагерь смерти, и что немецкое правительство ставит перед собой лишь одну задачу – гибель всех заключенных. Его донесения доходили до самых высших чинов командования союзников. Но им казался безумной выдумкой факт целенаправленного уничтожения людей по национальному признаку.

В Освенциме Пилецкий провел три года. А затем понял, что сделал в лагере все возможное и бежал вместе с несколькими товарищами. Они разоружили охранников, забрали их документы и с помощью них покинули оккупированную территорию. После этого Пилецкий подготовил развернутый отчет о лагере смерти: «В газовых камерах людей уничтожали целыми колоннами, иногда по несколько тысяч в день. Главным образом, это были евреи» — писал он. Ему вновь не поверили. Никто не смог заставить себя подумать о том, что развитое европейское государство всего за несколько лет может превратиться в огромную машину по уничтожению людей.

Освенцим освободили лишь в сорок пятом. К этому моменту в нем погибло более миллиона человек.

После войны оккупированная Советским Союзом Польша стала коммунистической. В ней появились новые уже советские концлагеря. Витольд Пилецкий не смог остаться в стороне. Несмотря на все предупреждения, он снова ввязался в расследования. Но совеццкие палачи оказались жестче, чем фашистские.

Пилецкий был арестован и отдан под суд по фальсифицированным обвинениям. 15 мая 1948 года его казнили решением трибунала Польской Народной Республики. Место его захоронения до сих пор неизвестно. Вероятно, останки были закопаны на свалке мусора неподалеку от кладбища.

Лишь в 21 веке о Пилецком вновь вспомнили. В Варшаве проходят выставки, посвященные его памяти. А польская католическая церковь собирается причислить Пилецкого к лику святых.

Умер Сергей Шаров-Делоне, правозащитник.

Защищать людей тяжело. Я имею в виду реальную помощь, а не пост в фейсбуке «Господи, когда же все это кончится». Для того, чтобы кого-то защищать, нужно много времени и сил, иногда те, кого защищаешь, оказываются не слишком приятными людьми, иногда из-за того, что ты кого-то защищаешь, приходится вступать в противостояние – с общественным мнением или с государственной властью. Компенсация в виде похвалы друзей или благодарности потомков далеко не всегда уравновешивает моральные и физические затраты.

Именно поэтому огромное восхищение вызывают люди, которые упорно, последовательно, твердо продолжают защищать других людей.

В 1892 году 10 крестьян-вотяков ( теперь этот народ называют удмуртами) из деревни Старый Мултан обвинили в ритуальном убийстве нищего Конона Матюнина. Следствие длилось больше двух лет, после чего суд оправдал троих, а семерых отправил на каторгу. Но адвокат Михаил Дрягин, защищавший мултанцев, дважды подавал кассационную жалобу, журналисты из Вятки стали писать об этом деле, а затем передали его материалы Владимиру Короленко. Короленко, неплохой писатель и совершенно замечательный человек, никогда не мирился с несправедливостью. Он тоже начал писать о мултанском деле, а его читала вся страна. Короленко привлек к защите знаменитого адвоката Николая Карабчевского (тот отказался от гонорара), а сам выступал в роли общественного защитника. В 1895 году обвиняемых оправдали.

В 1911 году в Киеве было найдено тело убитого мальчика Андрюши Ющинского. Поползли слухи о ритуальном убийстве и был арестован заводской приказчик Менахем Мендель Бейлис. Было ясно, что обвинительный приговор Бейлису приведет к еврейским погромам. И тут тоже душой общественной защиты стал Короленко, писавший статьи о ходе процесса, составивший письмо, разоблачавшее недобросовестное следствие и сам факт «кровавого навета» - обвинения евреев в использовании крови христианских младенцев. Письмо подписало множество деятелей русской культуры, даже тех, кто не отличался особой любовью к евреям. Бейлис был оправдан – во многом благодаря прекрасно организованной защите и поддержке общественного мнения.

А когда произошла революция, тот же самый Короленко не жалел сил, чтобы защищать жертв большевистского террора. Его письма к Луначарскому – не менее, а может быть и более мужественное действие, чем участие в защите мултанцев и Бейлиса.

В 1964 год в Ленинграде судили Иосифа Бродского, и литератор и журналистка Фрида Вигдорова сумела записать весь ход процесса. Казалось бы, что в этом толку? Бродского все равно отправили в ссылку. Но, во-первых, запись Вигдоровой тут же пошла в самиздат, ее прочли сотни людей, а чем больше людей знают о происходящем, тем труднее государству, даже самому людоедскому, проглотить человека. К тому же, во многом благодаря записи Вигдоровой о деле Бродского узнали за границей и под давлением иностранных деятелей культуры поэта освободили.

Когда в 1960-е годы начались процессы над правозащитниками, в стране не было возможности поднять общественное мнение так, как это делал Короленко. Тем большее мужество потребовалось для небольшой группы адвокатов, не боявшихся не просто защищать политзаключенных, а даже доказывать их невиновность.

«Откуда ж берется охота,
Азарт, неподдельная страсть,
Машинам – доказывать что-то,
Властям – корректировать власть?» – писал Юлий Ким в своем прекрасном «Адвокатском вальсе».

А они продолжали действовать в невозможных обстоятельствах. Дину Каминскую, защищавшую Владимира Буковского, Юрия Галанскова, Мустафу Джемилева, Илью Габая и многих других вынудили уехать из страны. Против Софьи Калистратовой, защищавшей Наталью Горбаневскую, Петра Григоренко в 1981 году возбудили уголовное дело, и только в 1984 прекратили с учетом ее преклонного возраста. Бориса Золотухина, защищавшего Александра Гинзбурга, уволили из адвокатуры.

Зачем они это делали? Наверное, опять же, чтобы не оставлять невиновных людей один на один с системой, чтобы пытаться, несмотря ни на что, противостоять произволу.

Сергей Шаров-Делоне, двоюродный брат поэта и правозащитника Вадима Делоне, которого в 1967 году защищала Софья Каллистратова, большую часть своей жизни занимался реставрацией, историей искусства, писал книги. А потом вдруг понял, что дальше терпеть произвол невозможно. Он стал членом комиссии, проводившей общественное расследование событий на Болотной площади, помогал десяткам людей – от нескольких «болотников», до школьницы, у которой пытались ( безуспешно) получить показания на ее товарищей, начал работать в «Руси Сидящей», не только сам стал общественным защитником, но и создал Школу общественного защитника и учил других, как помогать людям.

Сегодня десятки людей написали, как нам всем будет не хватать Сергея, и это безусловно так. Но мне хочется думать еще и о том, что во все времена в нашей печальной стране передавалась эстафета мужества, сохранялась цепочка людей, которые продолжали несмотря ни на что защищать других людей. Моя выпускница, занимавшаяся в Школе общественного защитника у Сергея Шарова-Делоне, теперь тоже выступает как общественный защитник, и ей даже удалось добиться нескольких оправданий – большая редкость в наше время.

«Ой, правое русское слово
Луч света в кромешной ночи!
И все будет вечно хреново…
И все же ты вечно звучи».

Вечная память…

(с) Наталья Эйдельман