В Л А С Т Ь

Сейчас это самый популярный телевизионный жанр. Называется – аквариум. Двое за экраном, как за стеклом. Друг против дружки, носик к носику, рты разевают, а ничего никому не слышно. Только диктор – тот, что хочет, то и говорит. Может сказать, будто два высших сановника страны обсуждают важнейшие вопросы государственного строительства. Может – будто на шашлыки они собрались. Может - будто Грузию пойдем воевать. Или будто Лужкова, уж теперь точно, снимут. Или бензин подешевеет. Хотя последнее, конечно, вряд ли.

Начался этот рыбий жанр, как почти все, что мы нынче имеем, при Ельцине. Но тогда это была державная необходимость. Это был, по сути, единственный способ показать народу, что он еще здесь, он еще с нами. И что ртом, пусть и беззвучно, шевелил - тоже было исполнено глубокого смысла. Потому что – сам шевелил, без всяких заморских приспособлений. И тем развеивал наветы клеветников.

При раннем Путине аквариум вроде бы сдали в кремлевскую кладовку – но рано мы радовались. Чем дальше, тем чаще нового гаранта показывали в беззвучном варианте. С каким из своих министров не встретится, кого ни усадит напротив, приветливо уставившись взором в столешницу, все диктор за них вещает. И такие, извините за резкость, глупости вещает, что лучше бы и диктор вот так же губами зашевелил.

Ну, подумайте сами, что оно должно означать: «обсудили актуальные вопросы»? По формуле «советская власть плюс электрификация» легко вывести, что актуальное – это все, что есть на свете, минус неактуальное. А что именно у нас перестало быть актуальным? Коррупция? Нищета? Безумная роскошь первой сотни? Бесправие? Откаты? Севастополь? Насилие? Произвол бюрократии? Боржоми? Образование? Басманный суд? Экология? Вымирание нации? Распад армии? Крах самоуправления? Дороговизна? Самовластье Путина, интеллигентно именуемое деинституционализацией страны? Эмиграция умниц? Иммиграция неучей?

В моем компьютере просто не хватает вопросительных знаков, чтобы сполна показать глубочайшую бессмысленность формулы «обсудили актуальные вопросы». Мне отказывает воображение, когда я ищу ответ на простой вопрос: почему у нас на всех телеканалах рыбьи речи прижились, а на BBC или CNN – нет? У них что, правительства стесняются подпустить пыли в глаза своим избирателям?

Съесть-то он съесть, да хто ж ему дасть? Демократические народы научились держать свои правительства в ежовых рукавицах общественного мнения. Нет такой священной коровы, которую нельзя раздоить громким скандалом. В нашем веке нет нужды рушить Бастилии. Одна достоверная публикация в серьезной прессе, и корова, еще вчера такая авторитетная, смиренно возвращается в изначальное стойло. Потому что откажется доиться – переквалифицируют на бифштекс.

Но это у них. У нас Путин довел до совершенства формулу, известную как «чья бы корова мычала». Но и это для них. А для нас – диалог сквозь аквариум. Хочешь – догадывайся по губам. Как у теннисистки, запоровшей важный мяч. Хотя тут все натурально: девушка в азарте, деньги уплывают, очень большие деньги, и что там завтра настрочат газеты – плевать.

Наши высшие чины – как та потная девушка. Им тоже наплевать. Поскольку я еще не до конца разобрался, кто у нас первый, кто второй – опущу должности, обойдусь именами. Путин устраивает публичный разнос своему первому заму только за то, что тот очень мягко, с какой-то тургеневской деликатностью, вымолвил словечко о необходимости иных перемен. И все правительство России, цвет элиты, только что на весь Петербург вызвавшейся спасти планету от американских безумств, трусливо поджимает свои бобровые хвосты.

С Медведевым еще круче. «Коммерсант» публикует статью, открывающую скандалище беспримерный. Напомню вкратце: г-н А.Буксман, ныне первый зам. генерального прокурора РФ, некогда руководил управлением Федеральной регистрационной службы по г. Москве. А начальником его был тогдашний министр юстиции РФ г-н Ю.Чайка. В октябре 2005 г. Буксман возглавил конкурс на замещение вакантной должности нотариуса, заведомо зная, что на неё будет претендовать его жена Ирина. Ирина – юрист, возможно, неплохой, однако до конкурса она 9 лет была домохозяйкой. У прочих соискателей, которых было множество, достоинства выглядели явно предпочтительнее, однако место досталось жене. Появились жалобы, одна из незадачливых претенденток даже настаивала, будто у неё вымогали крупную взятку. Там еще масса увлекательных подробностей, но позвольте за ними отослать вас к первоисточнику, к «Коммерсанту».

Потом Путин совершил один из своих любимых кадровых наперстков, генпрокурора Устинова вмиг обменяли должностями с министром Чайкой, а тот забрал г-на Буксмана – своим первым замом. (Прошу прощения у читателей – не могу удержаться от сугубо личного вывода. Я имел дело с Мосрегистрацией как рядовой гражданин и проникся к этому учреждению такой неприязнью, что, будь на то моя воля, я бы г-на Буксмана не то, что в шефы Генпрокуроры, я бы его и к столу нотариуса близко не подпустил).

Был суд. Дело закрыли по причине отсутствия события преступления. Однако недавно созданный Следственный комитет решил к нему вернуться. Следователь назначил выемку документов в Мосрегистрации и фирме «Гусьторф» во Владимирской области, где (якобы) работала нотариусом Ирина Буксман. Выемка не состоялась. Генпрокурор Чайка отменил решение главы Следственного комитета г-на Бастрыкина. Дело в том, что этот СК – не просто СК, а СК при Генеральной прокуратуре РФ. Из чего г-н Чайка сделал вывод, что г-н Бастрыкин – не просто г-н Бастрыкин, а – при Ю.Чайке.

Вывод поспешный. В свое время я лет 10 работал газетным корреспондентом в США. Понятно, писал и о скандалах. Году в 1996-м министр сельского хозяйства США посодействовал доброй знакомой далеко не так грубо и зримо, как Буксман – своей жене. Через неделю после публикации министр уже министром не был. Кем он стал – не помню, исчез в вихре будней. Так что по делу г-на Буксмана следовало еще тогда вычистить из Минюста вследствие неэтичного поведения при явном конфликте интересов.

Но и это частности. Наш Следственный комитет был создан по образу и подобию американского ФБР – Федерального бюро расследования. У нас столько написано гадостей об этом учреждении, что его высокая эффективность, решительность, неподкупность, организационная четкость, успехи в уничтожении организованной преступности, приверженность закону – все это отечественной публике просто не известно. ФБР также находится «при» министерстве юстиции США, однако попытки взнуздать бюро (их предпринимал министр юстиции Роберт Кеннеди, опираясь на поддержку брата-президента США) с треском провалились. Финансирование ФБР идет через Минюст, но любого из деятелей «вышестоящего учреждения» Бюро арестует бестрепетно, отвечая за свои действия только перед судом – правда, вовсе не Басманным. (Надо же такому случиться, что люди Бастрыкина обратились за санкцией на действия против Буксмана именно в Басманный суд, который их обращение удовлетворил).

Той четкости, которая определяет отношения ФБР и их «шефов» из Минюста США, у нас, судя по всему, нет. Эксперты, к которым я обратился за советом, сказали, наоборот, что четкость есть, однако никем она не соблюдается. Во всяком случае, налицо так кризисная ситуация, которая вообще характерна для «понятийных процедур» времен гребца на галерах: что он сказал, то и законно.

Между тем, кризис это не так процессуальный, как государственно-системный. У него нет срединного полюбовного решения. Не так давно г-н Довгий, после увольнения из Следственного комитета, где он был на первых ролях, заявил, что глава комитета Бастрыкин принуждал его, Довгия, фабриковать уголовные дела на зам. министра финансов РФ г-на Сторчака и генерала Бульбова. (При обыске в доме Сторчака якобы обнаружили миллион долларов наличными – одного этого, без всяких оправданий, хватило бы на немедленное и позорное изгнание из правительства США).

Это уже не Уотергейт, из-за которого прогнали президента США. Это много, много больше. Буксман – это Минюстгейт. Его защита г-ном Чайкой – это Генпрокуратурагейт. Полковник Довгий, который выполнял преступные приказы, и Бастрыкин, который эти приказы якобы отдавал – это Следкомгейт. Сторчак с подозрениями на хищение 40 с лишним миллионов долларов и миллионом наличными – это Минфингейт. Генерал Бульбов – это НаркоГБгейт.

Уотергейт, в прямом переводе, водяные ворота. Некогда такие и были по левому берегу реки Потомак, рядом с которой и пристроилась ныне знаменитая округлая гостиница. Но gate – это не только ворота. Это и дверь, и калитка. Пяти наших гейтов вполне достаточно, чтобы вынести на конюшню истории любую Кремлевскую директорию. Но дальше царство перевода. Если наши гейты перевести в нанотехнологию, то все меняется. То, что у них импичмент, у нас – «Отвори потихоньку калитку». Можно исполнить тихим хором, а можно и совсем беззвучно, будто романс из аквариума.

Медведев встретился с Бастрыкиным, когда жуткое землетрясение корежило российскую государственность, опрокидывая горы и разворачивая вспять реки. В этот час их показал телевизор. Оба деятеля недолго шевелили губами, уставившись личико к личику. А диктор сказал, что Бастрыкин пришел в Кремль как раз, чтобы доложить: начальный, мол, период подошел к концу. И еще диктор сказал, что они обсудили «актуальные вопросы».

Ощущение у меня было такое, будто мне прямо и точно врезали кулаком в нос. Интересно, если бы я был профессиональным юристом – нос все так же болел бы или я успел бы принюхаться?