Коронавирус 2019-nCoV

Анализ существующей ситуации от Владислава Иноземцева

В последние дни укрепляется ощущение того, что Россия уверенно проигрывает «войну» с короновирусом. Число заражённых возрастает с каждым днём. Увеличение количества смертей не заставит себя ждать.

Основной вопрос сегодня состоит в чём, почему это происходит? Ответ, на мой взгляд, прост и коренится в природе российской власти.

Нынешняя система управления страной строилась и строилась на том, что можно назвать «коммерческой имитацией». Важнейшими требованиями к любой санкционированной сверху (уровень «верха» в данном случае не так уж важен) акции были наличие у неё, с одной стороны, показушных черт «решительности» и «радикальности», и, с другой стороны, явного коммер­чески-карьеристского элемента. Это за два «славных десятилетия» привело к двум последствиям: во-первых, власть окуклилась и стала пленницей статистики и записок, приносимых высшим чиновникам специально обученными людьми; во-вторых, доверие населения к словам и указаниям начальства опустилось до нуля.

На примере эпидемии прекрасно видно, как всё запуталось.

В нормальной стране с ответственным правительством и высоким уровнем социального доверия ответ выглядит стандартно. Власти говорят правду о масштабах эпидемии. При первых симптомах делаются анализы. Никто не пытается выдать Covid за пневмонию и записать диабет или сердечную недостаточность в причины смерти, вызванной короновирусной инфекцией. Населению не рассказывают сказок, а сообщают реальные показатели смертности. Гражданам рекомендуют сидеть дома, а в случае невозможности требуют соблюдения мер предосторожности. В учреждения, магазины, об­щественный транспорт нельзя заходить без маски. Люди сами требуют от ближних соблюдать дистанцирование. Так происходит в США, Германии, Великобритании.

В аномальных странах в условиях диктатуры и стадного общества ответ бывает иным. Правда о масштабах скрывается – но при этом власти прово­дят всеобщие мероприятия по диагностированию, выявляют очаги эпидемии и закрывают их на полный карантин от внешнего мира, жёстко ограничивая передвижения внутри поражённых зон (в Ухани возможность выходить из дома/квартиры имел один член семьи раз в три дня максимум на час). Никакой самоизоляции для диагностированных больных не предусмотрено – все немедленно отправляются в больницы. Часть экономики фактически работает в условиях военного положения, всё регулирование исходит от государства. Так боролись с эпидемией в Китае.

В России власти думают, что они могут действовать по-китайски, а народ будет вести себя по-европейски. На всех этажах управления медленно признают масштабы эпидемии – но при этом наивно хотят, чтобы народ боялся последствий. При этом под разговоры о скором выходе на плато вводятся ограничительные меры, которых нет ни в Европе, ни в США. Только в Москве уже выписали штрафов на 160 миллионов рублей, наплодили бессмысленных и унизительных инструкций – но и близко не получили миланского или мадридского уровня самоизоляции, до­стинутых без штрафов и засилья полиции. Власти сами провоцируют мас­штабные всплески эпидемии: увеличение числа заражённых в последние дни коррелирует с коллапсом в московском метро 15 апреля, а в регионах – с празднованием Пасхи 19 апреля. Полная импотенция, проявленная на фоне широкого коллективного отмечания майских праздников, аукнется в середине месяца, уничтожая надежды на выход из самоизоляции и начало «перезапуска» экономики. Малый бизнес закрывается под предлогом опасности эпидемии, а на Чаяндинском месторождении «Газпрома» из 10 тысяч вахтовиков болеет почти половина – такое скопление народа не рассматривалось как проблема, ведь это же «системообразующая» компания. Ну и так далее.

В общем, всё как всегда. Власть делает вид, что руководит, народ пытается делать вид, что следует её командам. Президент отсиживается в своём бункере. Катастрофа неотвратимо приближается.

Шизофрения.
По-моему, это как-то так называется.

Очень многие европейские страны обсуждают и реализуют поэтапное снижение ограничений — но мне неизвестна ни одна страна, которая делала бы это в момент пиковых значений по приросту новых случаев. Сначала проходили пик и добивались стабильного снижения — потом начинали снимать, медленно и аккуратно.

Очень многие страны разрешают работу парикмахерских и кафе, спорт на свежем воздухе, пробежки и прогулки — но мне неизвестна ни одна страна, которая, продолжая ограничивать такие базовые и безопасные вещи, разрешала бы работу стройплощадок и промышленных предприятий, которые с огромной легкостью и в самых разных местах — от Сингапура до Белокаменки Мурманской области — становились очагами самых масштабных вспышек.

Очень многие страны продлевают карантин — но мне неизвестна ни одна страна, которая, при этом, не расширяла бы меры поддержки для граждан, чтобы карантин не был бы бессмысленным, чтобы граждане не были бы вынуждены его нарушать.

Но у России свой путь. На первый взгляд — совершенно абсурдный. И поэтому мы обязаны задавать вопрос: «а почему»?

И мне кажется тут совершенно естественно может быть продолжена мысль моего нашумевшего воскресного поста. Все опять из-за путинского голосования по поправкам в Конституцию.

Смотрите сами.
1. Они не могут проводить голосование по поправкам в единый день голосования в сентябре. Ну просто никак. Потому что там будут наблюдатели; там будет много «политической» явки — люди придут голосовать на региональные выборы, выбирать губернаторов, местных депутатов. Там задача фальсификаций будет максимально затруднена.
Потому Кремль исходно планировал (и продолжает планировать) устроить свое недоголосование в отдельный день, до единого дня голосования 13 сентября, провести его без наблюдения и вне процедур избирательного законодательства, привести туда бюджетников, устроить неограниченное досрочное-надомное-электронное голосование и без проблем нарисовать любой результат. И от этого плана отступать не будет.
2. Следовательно, им надо провести голосование по поправкам до конца июня. Июль-август совершенно мертвые месяцы в плане мобилизации, плюс там уже во всю будет избирательная кампания идти, будут сложности, если одно наложится на другое. Запутают избирателей. Собственно, и было уже много сливов из АП, что они целятся в дату 24 июня, это все секрет Полишинеля.
3. Но чтобы провести голосование 24 июня (и чтобы его успеть подготовить, и чтобы успеть провести мобилизацию), объявить об этом публично надо не позднее 20 мая. (Там, кажется, и по их наспех слепленному «закону» о порядке принятия этих поправок установлен месячный срок — если не ошибаюсь. Но если и ошибаюсь, все равно, без хотя бы месячной публичной кампании-истерики, как АП любит, никакого результата не будет).
4. И вот тут уже клинч. В целом, наверное, можно ожидать, что к 24 июня эпидемия в России пойдет на спад. Принимаемые меры, пусть и крайне неэффективные и работающие куда медленнее, чем в европейских странах, рано или поздно скажутся. Проводить незаконное и бессмысленное «голосование по поправкам» даже и 24 июня конечно плохая идея — и политически, и эпидемиологически — но не ужас-ужас-ужас. Но в чем проблема-то: объявить о нем на пике эпидемии — вот это точно политическое самоубийство. То есть представьте: наступило 20 мая, надо Путину выйти и сказать, что вот, я назначаю голосование — а в стране по-прежнему по 10000 новых случаев в день выявляется и никакого просвета нет. Тут ему даже самые его лояльные сторонники громко скажут: «дед, ты чего, совсем рехнулся? на улицу нам выходить нельзя, а на участки ты нас погонишь?».
5. То есть ключевая задача для политического блока Кремля заключается в том, чтобы примерно к 20 мая сформировать в публичном пространстве атмосферу победы над эпидемией — и, конечно, образ Путина-победителя. Вот тогда он сможет резко выехать на белом коне и торжественно объявить о своем голосовании.
6. Для этого им нужно к 20 мая
а) добиться резкого снижения по цифрам,
б) снять много ограничений, показать положительную динамику в плане самого карантина: вот, мол, смотрите, стало всё можно, мы побеждаем, опасность позади.

И этим полностью объясняется шизофреничность принимаемых и озвучиваемых решений. С одной стороны они дико боятся, что цифры скакнут вверх. С другой стороны — Путин требует положительной динамики и хороших новостей, на которых он мог бы пиариться.

Вот и всё.

Леонид Волков