23 февраля - 2

СА.Советская Армия.

Много лет прошло с тех пор, как ушла из нашего «обихода» аббревиатура «СА». И вместе со временем ушло что-то невидимое, неосязаемое, необъяснимое.

Со всех уголков нашей необъятной...

Наша воинская часть была интернациональной. Вместе со мной в батальоне служили русские, украинцы, белорусы, эстонцы, казахи, грузины, азербайджанцы, узбеки. Ребята как ребята. За два года привыкли. После службы некоторое время обменивались редкими письмами, но время берёт своё, да и новые границы и просто лень сделали своё дело. Мы забыли друг друга. Но воспоминания остались.

Сало.

После первой недели службы, отвыкнув от домашних « изысков», поедаемая новоиспечёнными солдатами каша всегда была щедро сдобрена кусками сала, да такими, что порой приходилось сдерживать свой аппетит даже любителям этого «деликатеса». Но как ни странно, нашёлся страстный «сальный» поедатель из нашего взвода. Он всегда терпеливо ждал, когда его земляк закончит «расчистку» каши и все жирные куски выложит рядом. Затем следовал вопрос: - «Всё?», ложкой сгребал сало в свою посудину и за считанные минуты его миска была чиста. Но за всё время Мамед не поправился, каким пришёл в армию, таким и закончил службу. Куда у него всё уходило?
«Забил».

Наша курилка в казарме находилась в умывальнике, рядом с туалетом. После ужина комната покрывалась густым табачным дымом, чтобы все и сразу накурились. Покидать это «злачное» место никогда не торопились, ожидая запоздавшего «стрелка». В тот раз им оказался Коля Мазовка. С самого порога он прокричал: - «Забил, забил…», что в переводе означает «оставьте покурить». Как всегда нашёлся «сердобольный» и протянул ему окурок. Коля от «радости» сделал две затяжки, одну маленькую и одну большую. «Зрители» грохнули от смеха, глядя на слёзы, хлынувшие из выпученных глаз курильщика и кашель, сделавший лицо бедолаги лиловым. «Партагас» сделал своё дело. Эти кубинские сигареты редко кто покупал из-за их чересчур крепкого табака, разве что для «прикола».

Почта.

В то время не было ни Интернета, ни мобильных телефонов и единственным связным с внешним миром была почта. Писем приходило много и работы для почтальона хватало. Его встречали после обеда перед самой казармой, специально установили скамеечку для его необъятной сумки. Он закуривал специально для него припасённую сигарету, доставал пакет с номером нашей части и начинал выкрикивать фамилии «счастливчиков». Кому не было писем, тех он успокаивал: - «Завтра принесу». Обманывал редко.

Посылки.

За посылками приходилось ходить самим в соседнюю деревню с красивым названием Ромашки. Выписывали увольнительную на час и вперёд. По возвращению в штаб для проверки на запрещённые предметы и в казарму на «дегустацию». Разложишь на кровати домашние «деликатесы» и решаешь на сколько дней всего этого богатства хватит, но хватало на день-два, не больше. Однажды мама прислала целую посылку огурцов, выращенных, как не странно, в нашем посёлке. Вечером в гарнизонной столовой стоял запах огурцов, что вызвало недоумение у наших «соседей» танкистов, почему на ужине на их столах отсутствуют свежие овощи. Были, конечно» и неприятные истории с содержимым. Через неделю от сорока пачек «Шипки», присланных мне в посылке и сложенных в «тайнике» моей прикроватной тумбочки, осталась всего одна пачка. «Добрый» человек обеспокоился о нашем здоровье. Зато всю неделю не знали ограничений в курении.

Нелюбимое…

Самой нелюбимой в моей армейской жизни была команда - : «Р-о-о-о-о-о-та! Подъём!». Про себя думаешь, и чего тебе дома не спится, жена, что ли из дома выгнала? Хуже мужика во всём мире в то время не было. Почему-то самые хорошие сны перед подъёмом начинают сниться. Только – только… И на самом интересном - : «Р-о-о-о-о-о-та! Подъём!». До сих пор вижу нашего старшину в дверном проёме казармы в начищенных до блеска сапогах и с новыми погонами прапорщика на кителе.