Освоение Арктики и перспективы развития заполярного края - две темы, которые не могут не волновать северян. Каков наш потенциал на этих «белых просторах», и что они нам сулят? За комментариями мы обратились в Институт экономических проблем КНЦ РАН, который по праву считается ведущим в стране в сфере экономики Арктики. К разговору «Мурманский вестник» пригласил главного научного сотрудника ИЭП, доктора экономических наук, заслуженного экономиста России Владимира СЕЛИНА.
- Владимир Степанович, давайте начнем с глобальных вопросов. И, наверное, вам будет нетрудно сформулировать главное - почему России так важно выйти на шельф?
- Нужно иметь в виду, что запасы нефти и газа наиболее доступных регионов мира сокращаются. И есть, хотя очень смутная, надежда на положительное влияние климатических изменений на морские коммуникации в Арктике. Не ясно, как они повлияют на сухопутную часть, но на доступность углеводородных арктических месторождений это может повлиять как раз положительно. Так что с позиций стратегических интересов Российской Федерации осваивать шельф нужно - даже если сейчас это не очень выгодно экономически. Пусть добыча газа на Штокмане обойдется дороже, чем на Ямале, но давайте помнить, что Ямал - наш последний резерв по газу на суше, так, может, что-нибудь оставить и потомкам? Пусть дороже, зато мы выйдем на шельф, в море. К тому же это новейшие технологии, которые будут содействовать переводу нашей экономики в инновационный режим.
Общемировой интерес к Арктике обнажил еще и некоторую запутанность отношений в этой зоне - я имею в виду акваториальные границы. Впрочем, эти противоречия свойственны не только России. Между США и Канадой очень давно идут споры за северо-западные проливы - кратчайший путь между западным и восточным побережьем Северной Америки, между Данией и Канадой - за остров Ханс, шельф которого по прогнозам богат углеводородными ресурсами. Определенные разногласия в Баренцевом море существуют и у России с Норвегией. Все такие вопросы являются предметом двусторонних переговоров.
- Для этого и поделили недавно «серую зону» между Россией и Норвегией. Разве не так?
- На мой взгляд, соглашение по так называемой «серой зоне» не принесло видимых преференций России. В отличие от Норвегии, которая получила очень богатый месторождениями участок шельфа и, по логике вещей, теперь будет скорее вкладывать средства в их освоение и в меньшей мере в Штокмановское месторождение. Хотя, конечно, не уйдет из проекта: ведь это - возможность получить выгодные технические заказы, а Норвегия одна из очень небольшого количества стран, которые владеют технологиями строительства морских буровых платформ и разработки морских месторождений в целом.
Впрочем, справедливости ради надо сказать, что реализация сложных морских проектов, как правило, несколько затягивается. Так, Приразломное нефтяное месторождение в Печорском море должны были ввести в действие в 2007 году, а первой нефти не получили до сих пор. А там глубины-то всего 50 метров по сравнению с 300 метрами на Штокмане. Даже пуск норвежской «Белоснежки» при всей европейской пунктуальности задержали на полтора года и превысили первоначальную смету на два миллиарда долларов, то есть на 30 процентов. А ведь этот проект на порядок дешевле, да и технологически проще.
- Эксперты считают, что освоение природных богатств российского Севера неизбежно приведет к возрождению Севморпути как международной транзитной магистрали. Оптимисты прогнозируют 50 миллионов тонн транзитных грузов. Правда, зарубежные скептики указывают на высокие тарифы, утраченную инфраструктуру. А какова ваша оценка?
- Северный морской путь - очень важная и интересная, но сравнительно отдаленная перспектива. Национальной магистралью он станет тогда, когда точно будет определено - для перевозки каких грузов он послужит. Без целенаправленной и масштабной государственной поддержки здесь не обойтись. Пока же стоит помнить: даже в благополучные годы советского периода по нему перевозили не более 7 миллионов тонн грузов в год. Это не Панамский канал с его 150 миллионами тонн грузов или Суэцкий с 500 миллионами. Здесь другие условия и другие задачи, основная из которых - обеспечение долговременных национальных интересов. Севморпути нужны большие объемы грузов, иначе ни ледоколы, ни инфраструктура не смогут работать на рыночных принципах. К сожалению, объемы перевозок в восточном секторе Севморпути, за Таймыром, уменьшились в 20 раз. В лучшие времена они доходили до 2 миллионов тонн - сейчас 100-150 тысяч тонн. В 2010 году, после длительного перерыва, осуществился транзит грузов на СМП балкером и танкером. Но это два судна, и в августе, то есть в самую благоприятную ледовую обстановку. Что касается сложных ледовых условий зимы, то там обязательна ледокольная проводка. А пока ситуация складывается таким образом, что к 2017-2018 годам, когда можно ожидать масштабного оживления грузопотоков, у нас в строю останется всего один атомный ледокол.
- Но ведь что-то идет оттуда на Мурманск и сейчас?
- Да, из ненецкого Варандея. Там добывают 10 миллионов тонн нефти, которые идут на Мурманск, а дальше линейными танкерами - на европейский рынок, но очень мало в Америку. В настоящее время 85 процентов нашего углеводородного экспорта идет в Европу, то есть поставки слабо диверсифицированы. А для варьирования поставок как раз очень удобны морские перевозки. Это проблема, которую также надо решать, - на какие рынки Север будет работать. Сейчас мы поставляем в Америку 10-15 миллионов тонн нефти. Они не отказываются, конечно, но и слабо зависят от них при экспортном потреблении в 300 миллионов. Стратегической ниши у нас сейчас там нет. Америка вообще не очень удобный для нас партнер, у них рядом Канада, где огромные запасы. Рассчитывали мы на США как на потребителя сжиженного газа, однако тут возникли некоторые осложнения: Америка официально заявила, что лет на десять вперед намерена самообеспечить себя сланцевым газом. Они даже остановили несколько собственных готовых терминалов для сжиженного газа, на которые потратили миллиарды долларов. Однако есть надежда, что это скорее политический или спекулятивный демарш, потому что вообще-то сланцевый газ - худшего качества, плохо транспортируется, да и с запасами не все ясно.
- Если говорить об экономических перспективах Мурманской области, развитие нам сулит только освоение шельфа или мы можем рассчитывать и на внутренний потенциал?
- Главный вопрос - темпы и объемы реализации различных проектов. В Стратегии социально-экономического развития области мы предусматривали три основных варианта. Даже в самом пессимистическом, когда ввод Штокмана откладывается до 2017-2018 годов и возникает угроза для строительства завода по сжижению газа, у области есть другие серьезные предпосылки для положительной динамики. Это мощное развитие Мурманского транспортного узла, грузооборот которого увеличится как минимум в два раза и особой портовой экономической зоны.
Будет реализован целый ряд проектов в горнопромышленном комплексе. Это комплексное развитие наших крупнейших предприятий - Кольской ГМК и ОАО «Апатит», в модернизацию и техническое перевооружение которых до 2025 года будет вложено более 80 миллиардов рублей. Это строительство горно-обогатительного комбината на базе месторождения платиноидов «Федоров-Тундровское», реализация проекта по добыче и обогащению хромитовых руд Сопчеозерского месторождения и целый ряд других, которые обеспечат тысячи новых рабочих мест.
Наконец, пусть и с задержкой, но осуществится газификация Мурманской области. Причем гораздо быстрее, чем в регионах средней полосы, где после прокладки магистрального трубопровода газ до удаленных поселений добирается десятки лет. У нас высока вероятность, что все произойдет за 4-5 лет, так как все наши города и поселения расположены очень компактно, по существу, вдоль железной дороги. То есть удалены они будут от магистрали не более чем на 50-60 километров.
- И все-таки этот вариант вы назвали пессимистическим - в нем все равно ставка больше делается на сырье, как и сейчас. Хочется услышать и о самом благоприятном варианте развития событий.
- У всех на слуху Мурманский транспортный узел. К сожалению, наша государственная экономическая политика очень плохо скоординирована. В Усть-Луге на Балтике создается крупный порт, который тоже имеет и угольный, и контейнерный терминалы. Он неизбежно «оттянет» на себя часть наших грузов. А вот Евросоюз на той же Балтике имеет единую программу развития портов, в том числе их скоординированную специализацию, а не дорогостоящую конкуренцию. И тратит на это десятки миллиардов евро, в том числе на совместное использование вспомогательного, ледокольного флота и т. п. Хотя, как уже упоминалось, оборот ММТУ вырастет как минимум в 2-3 раза.
Конечно, наряду с Мурманским транспортным узлом стратегическое значение имеют нефтеперерабатывающий завод и завод по сжижению газа. Первый позволил бы обеспечить наши котельные основным их топливом - мазутом, да и цена бы снизилась на 10-20 процентов. Кроме того, только эти два объекта увеличили бы валовый региональный продукт как минимум на 40 процентов с соответствующими отчислениями в бюджет области.
Другой вопрос, что Штокмановский проект, как я уже говорил, очень сложный технологически и дорогостоящий. Не случайно мы к нему подбираемся уже в третий раз: в 1995 году, в 2002-2003 годах и вот теперь, в 2007-2010 годах. Можно напомнить, что в последнем по времени проекте первый газ должен был поступить на берег в 2012 году, а стоимость проекта оценивалась в 15 миллиардов долларов. Теперь она перевалила за 50 миллиардов долларов (и это не предел), а срок объективно отодвигается не менее чем на 3 года.
Хотя нужно иметь в виду, что с позиций государственных интересов Штокман не столько экономический, сколько геополитический проект. Мы должны утвердить свои позиции на Арктическом шельфе, так как сегодня отстаем в этой сфере от таких северных стран, как Канада и Норвегия, минимум на десять лет.
- Сейчас у всех на слуху инновационная экономика. Говорится об инновационном варианте развития региона и в стратегии, которую разрабатывал ваш институт. Инновации - понятие широкое, а что конкретно имеется в виду?
- У Севера инновационная экономика специфична. Он не создает, а является потребителем трансфера технологий. Сейчас активно перевооружается наш Кольский горнопромышленный комплекс. В перспективе Штокмановский проект - набор самых высоких технологий по добыче и транспортировке газа в условиях Арктики. При этом мы должны добиться, чтобы отечественная промышленность поставляла не 30 процентов оборудования, как в Сахалинских проектах, а 50-60, а в последующем и все девяносто процентов.
Такие же тенденции закладывались в Стратегии социально-экономического развития Мурманской области для завода по сжижению природного газа. Конечно, сейчас основное оборудование придется закупать за рубежом - у нас его просто никто не производит. Но на базе нашего завода нужно было бы создать особую опытно-внедренческую зону и тем самым обеспечить импортозамещение для других предприятий, которые будут потом создаваться, например, на Ямале и при дальнейшем освоении Арктического шельфа.
- Что предполагается в сфере развития туризма? Мы не Таиланд, нам трудно рассчитывать на поток желающих отдохнуть и набраться свежих впечатлений.
- Туристический бизнес имеет очень большое значение уже потому, что он относительно быстро и с небольшими затратами создает рабочие места, активно содействует развитию малого и среднего предпринимательства. Пусть этих рабочих мест не так много, как в многомиллиардных горных проектах, но для нас должно быть дорого каждое. Помню, еще в середине 90-х годов мы были в командировке в Рованиеми, и мэр с гордостью рассказывал, что в текущем году они создали дополнительно около сорока рабочих мест. При этом важно, что индустрия туризма может развиваться на территории нашей области почти повсеместно, хотя особенно выделим четыре туристическо-рекреационных территории регионального значения: «Терская», «Печенгская», «Ловозерская» и «Хибинская».
- Значит, развитие и этой сферы зависит от сценария, по которому пойдет экономическая жизнь региона. А что именно послужит предпосылками для движения по инновационному пути развития региона?
- Его удастся реализовать, если последствия мирового кризиса будут преодолены, а освоение Штокмановского месторождения пойдет по намеченному плану, то есть добыча начнется хотя бы в 2015 году. А главное - в Териберке будет построен завод по сжижению газа. На его базе можно создать особую экономическую зону и производственный кластер по отработке и тиражированию в масштабах страны современных технологий сжижения газа. Крупномасштабные перевозки сжиженного газа оживят грузопотоки в восточном и западном секторах Севморпути, увеличится поток экспортных грузов. Вместе с развитием портовой особой экономической зоны на базе мурманских морских портов все это позволило бы экономике региона выйти на совершенно новый уровень, создав только в нефтегазовой отрасли до 8-9 тысяч новых рабочих мест. Конечно, тут речь шла бы и о развитии научного потенциала, о создании наукограда в Апатитах, о наращивании масштабов деятельности малого и среднего бизнеса, в особенности в инновационной сфере... Вырастет тогда значительно - в 3,5 раза - валовый региональный продукт, зарплата увеличится во всех сферах экономики и достигнет к 2025 году стандарта стран Северной Европы.
- То есть не опустеет Север?
- Север - это 60 процентов территории России. Уходить северянам некуда и незачем. Нельзя отказываться от своих завоеваний. Север - национальное достояние. От вахтового метода освоения Севера, кстати, уже отказались и американцы - теперь они активно заселяют Аляску. Наша область играет стратегическую роль опорного региона для освоения ресурсов Арктического шельфа, это объективная реальность. Имея такое конкурентное преимущество, регион обязательно преодолеет экономическую нестабильность и сформирует механизм инновационного ускорения. Эта общая цель и для органов государственного управления, и для бизнеса, и для гражданского общества
http://www.mvestnik.ru/shwpgn.asp?pid=201012304902
Мурманская область
Войти