Василий Шамбир: «Обидно, что в Заполярье упадок и стагнация»

Экс-председатель Мурманской областной Думы В. Шамбир в интервью нашему порталу жестко оценил социально-экономическую ситуацию в Заполярье. Он рассказал о своем отношении к пресловутой мазутной игле и двойным платежкам в Кандалакше, а также о роли в его уголовном преследовании губернатора М. Ковтун и экс-начальника ОблУВД И. Баталова.

Упадок в Заполярье удручает

— Василий Николаевич, в стране поменялось правительство, новое-старое пришло, президент озвучил новые цели. Хотелось бы узнать Вашу точку зрения, что ждет Мурманскую область в этом контексте?

— Я не думаю, что социально-экономическая ситуация в Мурманской области будет кардинально отличаться от ситуации в стране. Безусловно, в Мурманской области как в стратегическом регионе есть налогоплательщики, серьезные финансово-промышленные компании, со своими инвестиционными планами, которые они, я надеюсь, не будут сокращать. И не будут использовать наш регион как колонисты. Напротив, будут социально-ответственно вести свой бизнес, в том числе и поддерживать инфраструктуру, которая сегодня облегчает жизнь северянам. Ведь в последнее время бегут люди с севера. Молодежь уезжает учиться в Питер, в Москву, в Петрозаводск и не возвращается. Вот беда! Нет сегодня тех стимулов, которые бы привлекали молодежь. Все конъюнктура, все узко, ничего по большому счету не развивается, и это удручает.

— Я хотел об этом как раз сказать. Северные надбавки ушли, очень высокие цены на электроэнергию, вообще поквартирные платежи высокие. В результате в последние три-четыре года идет отток населения из региона. Можно частично с кризисом это связать…

— Эти процессы начались немного ранее, тут надо быть справедливым. Но они усугубились именно в последние 4-5 лет. Потому что исчезли все мотиваторы, привлекавшие в наш регион. К сожалению, мы до сих пор эту кальку используем: что было в Советском Союзе, какие там были рычаги-мотиваторы, а самым главным рычагом был высокая зарплата. Сегодня и этих моментов уже не прослеживается, зарплата зачастую в Питере и Москве выше, чем на севере. Плюс нехватка кислорода, полярная ночь и другие вещи, которые негативно сказываются на здоровье. Дети не видят, как цветут деревья, цветы. Это сложно все объяснить человеку в Москве, в Питере, эти ощущения. В полной мере их понимает и ощущает северянин.

Должна быть принята федеральная программа развития Севера, где бы были прописаны все условия развития, поддержки людей и предприятий.

Идея программы витает уже давно, ей много лет занимается Игорь Константинович Чернышенко – сначала на уровне Госдумы, сегодня в Совете Федерации. Могу ответственно заявить, что сегодня ни в каком виде эта программа не обозначена. Видимо, вопрос не решится посредством даже тех участников бизнес-процессов, которые находятся на территории. Они идут навстречу, развивают в том числе инфраструктуру для отдыха северян, но это все равно крохи. Должна быть федеральная программа поддержки, примерно как это происходит у наших соседей в Норвегии, в Финляндии. Серьезная инвестиционная программа для того, чтобы на севере жили люди, если это нужно стране. А стране это нужно. Мы декларируем, что Мурманская область – это стратегически важный регион, как в плане противостояния агрессивному блоку НАТО, так и в плане сохранения за собой влияния в Арктике. Ведь все завоевания Арктики сегодня ставятся под сомнение, и некоторые международные участники начинают разыгрывать эту карту. Даже те, кто не входит в Северный совет. Ситуация очень напряженная.

— Мурманская область не только не имеет той программы, о которой Вы говорите, но теряет существующие проекты. Тот же проект по Севморпути, который мог бы быть полезным для развития региона, уходит в Архангельск. В чем причина, как Вы считаете?

— Северный морской путь – это стратегический проект с мультипликативным эффектом, серьезными планами на будущее. Да, обидно, что теряем такие перспективные проекты. Почему теряем? Возможно, из-за недоработки региональных властей. Им не хватает лоббизма в верхних эшелонах федеральной власти, чтобы доказывать и отстаивать свою точку зрения.

— Я обратил внимание, что в последние два года о новых проектах развития в Заполярье вообще не говорят, хотя это инвестиционно емкий регион. В чем причина, на Ваш взгляд?

— Мурманская область – стратегически важный и инвестиционно привлекательный регион. У нас прекрасное соседство с развитыми экономиками, мы могли бы проецировать те процессы, которые происходят у соседей, на нашу область. Например, в плане отопления. Люди в Финляндии, Норвегии живут в таком же климатическом регионе. У них те же цифры в тарифах, хотя уровень заработных плат и обеспечения гораздо выше. Они решили проблемы с дорогами, с коммуналкой. У них есть правительственная программа поддержки, поддерживаются сельского хозяйство, звероводство, аквакультура – все те отрасли, которые могут в северных условиях развиваться.

К сожалению, у нас сегодня страдает управление: люди в государственные структуры набираются по признакам кумовства, верности, и мы видим, что дальше происходит – они не выполняют те задачи, которые им по должности прописаны. Тут нельзя сказать, что виноват какой-то конкретный, условно скажу, Иванов. Тут целая система ошибок, назначений, поступков, которая привела нашу Мурманскую область к такому плачевному результату. Ни новых программ, ни новых инвестиций.

Лоббизм, да не тот

— Давайте подробнее поговорим о качестве управления в регионе. Губернатор Марина Ковтун – креатура Кольской ГМК, узкопрофильный кадр, который, на мой взгляд, не справился с работой… До нее была череда руководителей, которые были очень сильные. Постсоветские губернаторы – о них до сих пор вспоминают как о профессиональных, подготовленных специалистах. А сегодня область возглавляет человек, который работал в туристической отрасли, был замдиректора Кольской ГМК по пиару…

— Я не могу сказать, как человек себя проявил на прежних должностях. Марина Васильевна Ковтун была заместителе председателя областной Думы, но в силу очень короткого промежутка времени она не успела себя проявить ни в положительном, ни в отрицательном качестве. Мы не успели Ковтун оценить, как она уже перешла в ранг руководителя области.

Что касается работы Марины Васильевны как губернатора, то не надо быть экспертом, экономистом, чтобы ее оценить. За человека говорят не слова, а дела. Вот сегодня мы видим, что в области, мягко говоря, не все хорошо. Те авансы, надежды, которые Марине Васильевне Ковтун были выданы, не оправдались ни в каком из направлений, которые заявлялись. Сегодня можно поднять программу, которая озвучивалась Ковтун в областной Думе перед вступлением в должность, я не буду перечислять ее аспекты, программа есть в свободном доступе. Но могу сказать, что не выполнен ни один из пунктов.

Более того, область, которая в целом в последние годы жила по средствам и в которой развивались некоторые сегменты отраслей промышленности, добывающие предприятия, перерабатывающие, сегодня в глубокой стагнации. За исключением тех сегментов, которые не зависят от власти региона, для которых есть сложившаяся мировая конъюнктура. Это металлисты или химики, вот у них все более-менее в порядке. Все остальные, к сожалению, в стагнации, если сравнивать с тем, как было 5 лет назад. Сегодня полная прострация и апатия у всех, с кем ни разговариваю: у бизнесменов, у политиков, у простых людей.

Обидно за регион, северяне – это определенная каста людей. Всегда они были на передовой. Хотя в советское время мотиватором и был рубль, но приезжали люди активные, профессиональные, знающие и работали не покладая рук.

— Яркий пример неудачного управления регионом – это нашумевшая история с двойными платежами в Кандалакше. Проблему можно было решить на областном уровне? Губернатор могла ее решить?

— Губернатор очень многое может, вмешаться в любой процесс она не просто может – обязана. Тем более если процесс противозаконный, это ее прямая ответственность и обязанность.

В целом ориентиры по ТЭК области в свое время были продуманы, просчитаны и экономически обоснованы. В том числе если взять Кандалакшу – были построены газификатор, угольная ТЭЦ, что дало бы возможность обеспечить теплом существенную часть города и со временем понизить тарифы. Но все остановилось, как только ушли те люди, которые кардинально занимались проблемой «как слезть с мазутной иглы».

Марина Васильевна Ковтун, после вступления в должность, неоднократно декларировала: надо слезать с мазутной иглы, так как у нас Штокман не появился. И, думаю, не появится, судя по скромным лоббистским возможностям областной власти и по конъюнктуре сложившихся условий газификации страны. Так что замена мазутной игле – это альтернативные источники энергии в области, отопительные брикеты, тот же уголь, которые в разы стоят дешевле.

— Такое ощущение, что отказ от мазута – не более чем декларация. Говорится о развитии альтернативных источников (ветроустановки, угольные станции), а на деле все «рубится», все делается для того, чтобы не слезать с пресловутой мазутной иглы. Возможно, Мурманская область специально держит высокие цены на мазут, потому что с этого многие «кормятся»?

— Я не был свидетелем каких-то картельных сговоров с поставщиками мазута. Но мазутный бизнес – это псевдо-бизнес, бизнес в ущерб северян. Многих он устраивает. При желании всю цепочку проследить элементарно, а уж выводы пусть делают и северяне, и органы, в чьих полномочиях наводить порядок.

Ковтун и Баталов под флагом «очищения ТЭК»

— Давайте поговорим о тех, кто должен был такими вопросами, как мазутный бизнес, заниматься. Например, об отправленном недавно в отставку начальнике УВД области Игоре Баталове. Читал, что Марина Ковтун опирается на этого человека, который и стал генератором дел Шамбира, Шубина, Зюзина.

— Я могу лишь судить о том, что произошло со мной и чему я лично был свидетелем. Подчиненный Баталова, подполковник Гарнаев, написал 12 служебных записок. Я их назвал в суде «записки сумасшедшего». Ни один факт, изложенный в этих «записках», не нашел подтверждения. Более того, суд их не принял в качестве доказательной базы, но это не помешало следствию, прокурорам и в итоге суду из этих «справок» слепить дело в 44 тома…

Все присутствовавшие в судебных заседаниях были просто шокированы, что такое вообще может быть. Я был до последнего уверен, что это не пройдет. Все-таки там и журналисты присутствовали, и все заинтересованные. Но вот все-таки, видимо, есть какая-то связь между уголовным делом и желанием Марины Васильевны не видеть меня в области.

— А что было за предложение от Ковтун?

— Ковтун мне в жесткой форме предлагала покинуть место председателя областной Думы. В такой же жесткой форме она получала мой отказ. Ну и в итоге Марина Васильевна сдержала свое слово, она мне сказала, «ты пожалеешь». Я собственно, оказался в тюрьме.

— И чем же Вы не угодили губернатору?

— Чем мы с Геннадием Шубиным не угодили Ковтун, я не знаю. Мы пытались созидать, создавать условия для развития бизнес-процессов. В итоге борьбы, которая переросла для нас в войну, мы, вся наша группа, стали потерпевшими. Это все было бы ничего, и я не вызываю и, видимо, не буду вызывать (да и Шубин, и Зюзин) какой-то жалости или снисхождения у наших северян, ведь посредством всех СМИ области (губернатору не отказывали) были созданы наши катастрофически негативные образы.

Позже были обвинения в организации протестных (против власти региона) движений и даже в их финансировании, а это страшная крамола!

Мы с Шубиным всегда были за конструктивную работу и диалог, а в итоге оказались в тюрьме.

— Мы написали два больших материала по Вашему делу, Шубина, Зюзина. Эти же дела подавались под лозунгом очищения энергетики. Что-то изменилось к лучшему после этого?

— Нет, лучше не стало. Шамбира и Шубина клеймили на каждом шагу: негодяи, обобрали людей, бабушек, неимущих, пенсионеров. Это обвинение не выдерживает никакой критики. Это не подтвердилось в суде ни в первом, ни во втором случае. Придумали совсем другую историю, некое мошенничество, растрату у самих себя. Опять же это обвинение не выдерживает никакой критики, но уже спасали честь мундира. Я по-другому не могу объяснить эти все действия. Если мы берем мое дело, то на всех этапах, во всех 44 томах не существует причинно-следственной связи, существует маниакальное стремление следователей выдать желаемое за действительное. Я поражен, я до сих пор под впечатлением, я уже слава богу на свободе, не требую сатисфакции в том виде, в котором многие это себе представляют. Я дождусь процессуальных сроков и попрошу, чтобы пересмотрели мое дело в другом ведомстве. Я не скажу, что я активно бьюсь, но, безусловно, я рассчитываю на реабилитацию именно в нашей стране. У меня живут здесь дети, внуки, мне есть что терять.

…Кто теперь виноват в тяжелой социально-экономической ситуации в области, в провалах ТЭК?! Видимо, Марина Васильевна ищет новых виноватых или опять вернется к «проверенным» виноватым Шубину и Шамбиру. Один в тюрьме шестой год, второй только вышел. К слову, я работаю, созидаю на благо страны, и уж точно не занимаюсь кознями и интригами.

— Мне кажется, случай с Вами и Шубиным, Зюзиным показал, что наши правоохранители при молчаливом согласии региональных властей участвуют в разделе чужого имущества. Ведь все имущество по делу Шубина – а дело было по кредитам – оно было все под залогами. А имущество – это заводы, электростанции – все выведено, продано, оно почему-то оказалось у бизнесменов из пула Марины Ковтун, а кредиты-то не погашены. Как это получилось? С моей точки зрения, правоохранители участвовали в этом во всем. Ведь у Шубина мама Герой соцтруда, он вырос в пуле предыдущего губернатора, это не какой-нибудь криминальный предприниматель.

— Мне тоже это непонятно. Шубину 12 лет дали. За убийство 8-9 лет дают.

— В Москве была Гальяновская банда, ее судили в 2006-2008 годах, на каждом человеке было минимум по 10 убийств, им максимум дали 10 лет.

— Видимо, жизнь людей в нашей стране невысоко оценивается. Когда судили Геннадия Шубина как раз было громкое дело, помните, в Екатеринбурге некий фотограф убил и расчленил свою модель? Так он получил 10 лет. Шубин получил 12 лет за совершенно не доказанные действия по сомнительному делу. Как минимум это спор хозяйствующих субъектов. Цифры, которые изначально декларировались, – миллиарды, миллионы, воровство в ЖКХ, офшоры – ни один из фактов не подтвердился. Но это же не остановило следствие. Я слышал от источников, которым доверяю, что в новом деле фигурирует объект, за который Шубина уже судили. Только теперь заявление якобы написал другой банк.

Зачем это делают, чего хотят добиться? Человек шестой год в тюрьме, человек активный, который генерировал идеи, процессы. На предприятиях Шубина работали 10 тысяч человек, которые были социально защищенными гражданами, платили в местный бюджет налоги и т.д. И когда разгромили группу Шубина, сразу предприятия перешли в юрисдикцию Санкт-Петербурга. И чего добились? Как минимум регион лишился налогов. Я уж не говорю, что бизнес-структура была достаточно мощной… Под флагом расчистки энергетики уничтожили бизнес, и людям в регионе стало еще сложнее жить, оплачивать сегодняшние счета. Это в сухом остатке. Лозунги всегда красивые, а получается такая беда, седьмой год разруха в области.

— Дело группы Шубина, по моим ощущениям, оказало гнетущее впечатление на бизнес в Мурманской области…

— Оно совпало, по-видимому, и с желанием руководства области, и с конъюнктурой рынка, многие и многие покинули территорию области. Сегодня бизнес в глубокой стагнации. Когда по центру Мурманска едешь, видишь по всему пути на первых этажах сплошные вывески в окнах: сдается, аренда. Снимается бизнес, уходит из Мурманска.

— Я разговаривал с функционерами Мурманского отделения РСФП, они говорят, что не знают, как бизнес остановить, он уходит. Более того, они в упрек власти ставят, что та не оказывает никакой поддержки малому, среднему бизнесу.

— Да, Марина Васильевна здорово декларирует, что будет поддержка, что что-то там растет, она докладывает президенту. Но я не понимаю, как можно докладывать президенту неправду. Мне не хочется верить, что не дай бог можно обмануть Владимира Владимировича Путина. Но читаем стенограмму встречи и наблюдаем, мягко говоря, неправду.

Губернаторы измельчали

— Марина Васильевна обросла комом скандалов, и они все мелкие, на уровне парикмахерской. Деньги якобы нецелевым образом расходуются на перелеты, на номера с дорогими фенами и т.д. Уж на личные нужны можно было бы свои деньги тратить, я так думаю.

— Официальных документов по поводу всех перечисленных фактов я не видел и не читал. Все пока на уровне слухов. Но если это правда, то вызовет справедливый гнев у северян. Давайте дождемся окончания всех следственных мероприятий и признания всех участников этого скандала.

— В своей программе Владимир Соловьев как-то заявил, что на западе чиновники мельчают. А у нас?

— Для губернаторов прописан некий алгоритм действий, которым они должны руководствоваться и которому должны соответствовать. В том числе должны быть моральные ориентиры. Высшее должностное лицо региона всегда на виду. А если у этого губернатора больное самолюбие и он роняет свой авторитет, то он роняет и авторитет власти, государства.

Мой случай: в июне 2013 года прошли обыски по пяти адресам, целая спецоперация была. В Москве по двум адресам, в Кандалакше по моему прежнему месту работы (Совет депутатов, я был главой района), в Мурманске по двум адресам. Я спрашиваю, что искали. Отвечают, якобы подозревали, что есть некие документы, ну и, естественно, ничего не нашли. Шум был на федеральном уровне, потому что господин Маркин, который возглавлял тогда информационную службу в Следственном комитете РФ, заявил, что подозревается и прочее. Понятно, что ничего не подтвердилось. Но сам факт! Я задавал вопросы Марине Васильевне, начальнику областного Следственного комитета, председателю областного суда, областному прокурору. Я их спрашивал, чего вы хотите добиться такими действиями? У нас власть сегодня и так не обласкана народом, потому что люди тяжело живут – тут и климатические условия, и скудные финансовые возможности. Зачем людей еще больше раздражать, зачем ронять авторитет власти?! Ну, не нравится вам Шамбир, и мне многое не нравится, но мы можем нормально работать, каждый на своем участке, выполнять те задачи, которые поставлены. Я как председатель Думы должен организовать законотворческий процесс и создать условия для социально-экономического развития региона. А не для того чтобы выяснять с вами отношения – я достаточно жестко с ними разговаривал. Я не услышал ни одного аргумента в защиту каких-то их действий, а они действовали как слон в посудной лавке.

Пресс-конференцию устроили, смех божий, меня обозвали экс-председателем или заместителем, не знали, что говорить, у них губы тряслись. Или когда арестовывали ту же Михееву – я один вступился в области, я им сказал, что же вы творите? При том что нет подтверждения факта, что она звонила и просила провести медкомиссию сыну. Это придуманная история, как придумана история с нами, просто уровень немного поменьше, поэтому ее спустили на тормозах. Сказали человеку, ладно, вот мы даем тебе должность в апатитском МФЦ и не подавай никаких жалоб. Но это же бред. Это делал Баталов, и возможно, Марина Васильевна, потому что все всё знали. Я, когда с Михеевой встречался, ее колотило, она постарела лет на десять за неделю. Я говорю, мол, за что вас? Она отвечает, только про Вас и спрашивали. Если бы она хоть что-то знала, она бы с большим удовольствием рассказала. Но она оказалась совершенно холостым выстрелом. Чтобы это как-то скрыть, придумали историю с сыном. Это задержание Михеевой, это же не Путин делал, не Бастрыкин, это делали те люди, которые в силу своих должностных обязанностей должны следить за законностью.

От меня никто не отвернулся

— Вам тяжело было в эти годы?

— Мне казалось, что после Афганистана мне уже ничего не страшно. Я знал эту присказку – от сумы и от тюрьмы не зарекайся – но я никак не мог спроецировать ее на себя. И когда мне намекали, может, надо удрать, убежать… Но, во-первых, это невозможно, я тогда был официально председателем областной Думы, и я точно знал, что за мной нет никакого греха. Я спокойно работал и спокойно смотрел людям в глаза. В чем парадокс, люди, которые приходили на судебные заседания со стороны обвинения, они рассказывали положительные моменты. И судья один высказал мнение, мол, еще один такой свидетель и надо будет закрывать суд. Ну не походила реальная картина на нарисованный обвинением бред.

В итоге прекратили слушать сторону обвинения и начали в усеченном виде слушать сторону защиты. Но никто нас не услышал, наши все ходатайства выкинули в корзину. А слушали судьи тот бред, который изначально был слеплен подчиненными Баталова (он об этом прекрасно знал, потому что я все-таки спецсубъект, и каждый шаг подчиненные ему докладывали). Ну и Следственный комитет с УВД плотно работал. Они не очень дружат между собой эти службы, у каждой свои задачи, и ревностно относятся, если кто-то переходит на территорию кого-то. Но в этом случае такая была сплоченность, просто поразительно. Ни одно ходатайство, ни одна экспертиза, которая ставила под сомнение этот бред, не прошли в суде. Как с этим бороться?

Конечно, мне было тогда тяжело. Но я человек закаленный, и сейчас стал еще более толстокожим, а вот для моей семьи это была трагедия. У меня мама всю жизнь отработала в правоохранительных органах, полковник милиции в отставке, отец тоже в погонах. Они такого склада люди – искренние, справедливые, честные, в тех еще советских моральных нормах были воспитаны. И я в таких же нормах воспитан. Для родителей это был удар, не знаю, как они выжили. Мои дети, моя жена – для них это было самое страшное испытание. И слава богу я сегодня с ними, они живы и здоровы, стараюсь, чтобы родители были рядом, они уже старенькие. И эта ситуация их сильно подорвала, и здоровье, и веру в справедливость.

Я могу сказать, что мне не стыдно ни за один день, проведенный на Кандалакшском механическом заводе. Я с большим удовольствием вспоминаю то время, и более того, вот было 9 мая, мне звонят до сих пор работники. Самые простые работники – у всех был телефон, потому что я жил на этом заводе. Мы пускали его всем миром. Когда я увидел завод впервые, там словно бомбежка была, три года он не работал. Все, что можно украсть, украли. Мы все восстанавливали, вплоть до сантехнических труб. После меня сменилось четыре директора. Сейчас завод работает в усеченном виде. Я отработал на заводе 6 лет, получил за это 6 лет. У меня сложное отношение…. Я не могу туда поехать, в Мурманск могу, а туда – нет. Мне очень больно, потому что было отдано столько физических и душевных сил, и у нас все получалось. Помню один случай на суде, когда сторона обвинения все пытались хоть какой-то негатив вытащить из моих подчиненных. И наконец-то один согласился сказать, что я не положительный герой. Работника этого спросили, как он относится к Шамбиру. Он ответил: «Плохо, потому что он нас бросил!» Это записано в протоколах судебных заседаний. Это, наверное, высшая оценка моей деятельности.

Поэтому я могу спокойно смотреть людям в глаза и все те, с кем я работал, до сих пор со мной общаются.

— Спасибо, Василий Николаевич!

Беседовал Марат Хайруллин, председатель НКПК, руководитель Агентства журналистских расследований «Независимая Студия»
Портал противодействия коррупции в г. Мурманск