Председатель Мурманской облдумы считает, что его преднамеренно дискредитировали

19 сентября на заседании регионального парламента принято обращение к Генеральному прокурору РФ Ю. А. Чайке, Министру внутренних дел РФ В. А. Колокольцеву, Председателю Следственного комитета РФ А. И. Бастрыкину по фактам, изложенным в заявлении Председателя Мурманской областной Думы В. Н. Шамбир.

Заявление Председателя Мурманской областной Думы Василия Шамбир:

"Уважаемые коллеги!

Все вы знаете, что 28 июня у нас в Думе, в кабинете председателя прошли обыски. Такого рода происшествие не может считаться моим частным делом, поскольку оно прямо затрагивает репутацию всего Законодательного Собрания нашего региона.

Потому я считаю своим долгом проинформировать вас и об этих событиях, и о том, что им предшествовало. Рассчитываю, что и правоохранительные органы дадут все необходимые разъяснения.

Я, также как и все присутствующие глубоко убежден в том, в том, что для Закона нет неприкасаемых. Любое правонарушение должно расследоваться, не взирая на лица и должности.

Но столь же недопустимо, когда правоохранительные органы выступают в роли инструмента для подрыва репутации как отдельных лиц, так и целых коллективов, или же – в нашем с вами случае – законодательной ветви власти региона.

Всякий человек, избравший своей профессиональной деятельностью государственную службу, должен быть готов к тому, что ни его имущественное положение, ни принимаемые им служебные решения отныне не являются его личным делом. За последние годы и мы с вами, и наши коллеги много сделали для того, чтобы деятельность должностных лиц любого ранга была прозрачной и подконтрольной.

Но именно в силу этого мы в состоянии отличить строгий контроль от попыток предвзятого поиска компромата и даже силового давления на неудобных или неугодных руководителей.

Я готов изложить одни лишь факты, касающиеся действий, предпринятых в отношении председателя Мурманской областной Думы правоохранительными органами, и далее предоставлю вам, а также приглашенным на заседание руководителям Следственного комитета и прокуратуры возможность дать этим действиям свою непредвзятую оценку.

Начнем с того, что 27 августа прошлого года в ходе следственных действий по уголовному делу против главы администрации Кандалакшского района Ольги Михеевой из кабинета аппарата Совета депутатов было изъято личное дело Василия Шамбира, занимавшего ранее должность председателя Совета.

Напомню, Михееву подозревали в том, что еще годом ранее она якобы пыталась без очереди устроить своего сына на медицинское обследование. Излишне говорить, что изъятое личное дело, содержащее исключительно персональные данные, касающиеся Шамбира В. Н., не могло иметь никакого отношения к упомянутому уголовному делу. Что и было установлено решением Кандалакшского районного суда, признавшего данные следственные действия незаконными.

Возникает вопрос: не было ли само уголовное дело против главы администрации района Михеевой лишь поводом к тому, чтобы получить доступ к персональным данным Шамбира и попытаться найти в них что-нибудь, бросающее тень на его деятельность на посту председателя Совета депутатов Кандалакшского района?

На эту мысль наталкивает отсутствие более чем за год каких-либо подвижек в деле, возбужденном в отношении Ольги Владимировны Михеевой. Это во-первых. Есть и во-вторых. Напомню, что судебное решение о незаконности изъятия личного дела Шамбира было принято 7 сентября 2012 года. Однако с тех пор это дело изымалось еще дважды, причем, как минимум один раз оно использовалось с целью организовать уголовное преследование уже непосредственно председателя Мурманской областной Думы.

Затем в октябре 2012 года в рамках плановой проверки достоверности представленных депутатами регионального парламента сведений об имуществе вновь особо пристальное внимание было уделено моей персоне. Представление прокурора Мурманской области об устранении нарушений соответствующих пунктов законодательства дало хороший информационный повод для зубоскальства целому ряду СМИ, но опять-таки не содержало достоверных фактических сведений.

К перечисленным в представлении предприятиям я либо уже много лет не имею никакого отношения, либо вообще никогда не имел. Тем не менее, всевозможные запросы и проверки продолжались еще много месяцев и, как апофеоз абсурда, был даже подан запрос властям Украины о наличии у меня гражданства этого государства.



Я понимаю, что кто-то мог видеть у меня в руках паспорт синего цвета – служебный загранпаспорт гражданина Российской Федерации – и сопоставить это с фактом моего рождения в Украинской ССР. Но даже у самых нелепых административных инициатив должны быть границы вменяемости, за которыми их не стоит воплощать в жизнь.

4 апреля уже нынешнего года Следственным Управлением СК РФ по Мурманской области была инициирована проверка всего периода моей служебной деятельности на посту председателя Совета депутатов Кандалакшского района. Изучив более чем два с половиной года моей работы, проверка смогла лишь поставить под сомнение обоснованность отсутствия председателя на рабочем месте на протяжение нескольких дней за весь период.

Я был готов предоставить полный и обоснованный отчет по каждому из этих эпизодов, но, по результатам проведенной проверки, дважды следователями СК РФ по Мурманской области выносились постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.

Это обстоятельство неоспоримо указывает на то, что здравый смысл в итоге победил желание дать официальный ход этим необоснованным, скроенным на скорую руку обвинениям. Но оно же свидетельствует и о том, что победа здравого смысла была одержана лишь после долгих сомнений и колебаний.

Иногда это ситуация просто превращалась в фарс. Так, получив информацию о том, что 6 июня вышло постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, мой адвокат обратился в Следственное управление для ознакомления с материалами процессуальной проверки. Однако, из полученного от полковника юстиции А.Н. Мельниченко ответа, следовало, что проверка еще не закончена, а значит и об отказе в возбуждении уголовного дела пока не может быть и речи. Этот ответ был датирован 28-м июня.

Каково же было наше удивление, когда 2-го сентября сразу несколько официальных сотрудников Следственного управления документально засвидетельствовали, что последнее процессуальное решение об отказе было вынесено все-таки 6-го июня, а значит никаких дополнительных проверок как бы и не существовало в природе.

Для чего же полковнику юстиции потребовался предлог, чтобы не признавать того уже свершившегося факта, что проверка в отношении меня не выявила никаких подтвержденных данных о злоупотреблениях, которые могли бы послужить основой для уголовного преследования?

Причины этого внезапно забытого и пропавшего из официальных документов затягивания следственных действий стали понятны 28 июня. В этот день прошла целая серия обысков как по месту моего жительства и работы, так и по адресам, которые не имеют ко мне никакого отношения.

Меня возмущает не то, что эти действия нанесли репутационный ущерб мне лично, а также Законодательному Собранию региона в целом, а то, что, по всей видимости, в этом и состояла главная цель всего данного мероприятия.

Формально обыски были инициированы в связи с уголовным делом о невыплате кредитов, взятых ОАО "КОМЗ" у Сбербанка России. Поскольку обстоятельства данного дела широко освещались, просто напомню, что проблемные кредиты были получены Кандалакшским опытным машиностроительным заводом уже после того, как я покинул пост генерального директора этого предприятия.

И поэтому остается совершенно непонятным, какие материалы правоохранительные органы рассчитывали найти в кабинете председателя областной Думы, у него дома, по месту жительства его помощника, а также в изъятых персональных компьютерах или мобильных телефонах. Я бы мог предоставить описи изъятых предметов, чтобы вы убедились в том, что любая логика бессильна увязать их с хозяйственной деятельностью предприятия, которое я некогда возглавлял.

Куда больше, на мой взгляд, это походит на предлог для поиска компрометирующих сведений, а также на попытку дискредитации конкретного должностного лица.

Ведь если исходить из того, что всякий человек, тем более руководитель, может быть изобличен в чем-то противоправном, лишь бы получить предлог как следует покопаться в его личных вещах и оргтехнике, то все вышеописанные действия имеют смысл и укладываются в некую работающую схему. И то, что эта схема оказалась бесполезной в моем конкретном случае, не отменяет безнравственности ее использования для достижения кадровых, политических или каких-то иных целей.

А в том, что такие цели ставились, и ставились на достаточно высоком уровне, лично у меня не вызывает сомнений.

Потому что каждый из представленных мной эпизодов в отдельности, несмотря на все нестыковки и странности в действиях правоохранительных органов, а иногда и на прямое нарушение их сотрудниками установленных законом процедур, еще можно трактовать, как досадное недоразумение. Но взятые вместе, они указывают на целенаправленную деятельность по дискредитации председателя Мурманской областной Думы.

Кто, ради чего и на основании каких полномочий мог поставить перед сотрудниками этих ведомств подобного рода задачи, – вот те принципиально важные вопросы, на которые мне (и надеюсь, не мне одному) хотелось бы получить ответ."