500-миллионную тонну руды добыли горняки Ковдорского ГОКа

500-миллионную тонну руды добыли горняки Ковдорского ГОКа. По этому случаю на минувшей неделе на предприятии состоялся торжественный митинг, на котором награждали достойных. А мне наконец довелось своими глазами увидеть то, о чем не раз слышала. Взрывные работы на руднике Железном - ответственный и непростой момент. И они же давно и прочно обросли в народе всевозможными былями и небылицами. Но даже в байках здесь слышится гордое: «Во наши дают!»

- Не прошло, как говорится, и пятидесяти лет, как 500 миллионов добыли, - улыбается начальник Железного Иван Галушкевич. - 100-миллионная тонна, помню этот момент, была добыта в 76-м...

Очередные стомиллионные пришлись на 84-й, 90-й и 2000-й. Несколько лет назад я попыталась сравнить глубину Железного со Спасской башней. Получилось - поставленная на дно, башня придется карьеру всего-навсего «по пояс». А он-то с тех пор стал еще глубже... И в «изымании» у него полезных ископаемых взрывное дело - статья особая.

- А правда, что однажды во время праздничной демонстрации взрывники подгадали, когда коллектив рудника приблизится к трибуне, да так шарахнули, что город «в один секунд» остался без стекол? - смеясь, пытаю собеседника.

- Нет, неправда. Но «расстеклять» город действительно доводилось, - откликается Галушкевич. - В 70-80-е годы была другая система взрывания. Да и не на такой глубине, как сейчас, - выше все было. На праздники, кстати, мы, как правило, не рвем. Однажды в феврале, какой год - не помню, «расстеклили» так хорошо, что все службы потом стекла вставляли - холодно ведь! В общем, бывало...

Бывало. Но давненько ни стекла в городских окнах не дрожат, ни горожане за них. С тех пор как перешли на руднике на шведскую систему. Взрыв ведь, по сути, представляет собой цепочку мини-взрывов, так вот, закордонная система оказалась более предсказуемой и надежной - срабатывает постепенно, именно с тем замедлением, что и положено.

- На Хиросиму бомбу сбросили мощностью 10 килотонн, а мы другой раз взрываем «пол-Хиросимы». Если сразу шваркнуть, представляете, что тут будет? Ничего не будет! Какие там стекла – все взлетит! Поэтому взрыв и производится с замедлением. И в шведской системе рассчитано все очень четко, - поясняет начальник рудника.

На площадку, где мы беседуем и откуда ведется наблюдение за взрывными работами, меж тем подтянулись специалисты различных служб - у каждой своя задача и зона ответственности. И к положенному времени они прибывают на место. А когда мы подъезжали к карьеру, я обратила внимание на человека с красным флажком в руках и поинтересовалась, не с предстоящими ли взрывными работами это связано?

- Рассчитывается опасная зона и выставляется оцепление - чтобы ни люди, ни техника в этой зоне не могли оказаться. Не дай бог, какой-то осколок, кусок породы пролетит - ударить может. Хотя начнем с того, что при въезде на промплощадку пост стоит, чужой сюда не попадет, - замечает Галушкевич. – Но оцепление выставляется обязательно. И когда перед началом взрывных работ раздается предупредительный сигнал, все должны покинуть опасную зону.

Воет сирена... В небо взмывает красный огонек ракеты... На площадке в двух шагах от меня горный мастер взрывного участка Вячеслав Чистяков подносит ко рту рацию:

- Внимание постам оцепления! Начинаем взрывные работы...

Снова протяжный предупредительный вой, и еще две ракеты уходят ввысь. А затем… Никакого неимоверного грохота я не услышала. Зато глаза приковало к глубине карьера, где нарастающими клубами начал подниматься дым (меня, правда,поправили, что это не дым, а воздух). Зрелище, чего там говорить! - красивое, завораживающее.

Клубы ширились, растекались в воронке карьера, медленно поднимаясь. Отзвучала сирена, и три, теперь уже зеленых, огонька просигналили отбой. Но взрывное «действо» оказалось еще не завершенным. К своей миссии приступили специалисты военизированного горно-спасательного отряда. Их желтая машина, снявшись с места, направилась вниз.

- Они должны проверить содержание вредных веществ в воздухе, оставшихся после взрыва. И только если все в норме, дадут допуск людям. Можно будет ехать в карьер, работать. А пока не проветрится, допуска нет, - замечает Иван Григорьевич.

- А если погода безветренная, тогда как? Сколько ждать? - уточняю я.

- Когда штиль, тогда - серьезно, - откликается собеседник. - Бывает, и смену приходится ждать, и две. В этом году по весне как-то сутки не могли работать: содержание вредных веществ превышало ПДК, и никого в карьер не пускали.

Машина ВГСО должна проехать по разработанному маршруту и сделать замеры. Для определения наличия ядовитых примесей в воздухе у службы есть специальный прибор. Вот только срабатывает он при температуре до минус десяти. А потому в морозы пробы отбирают и везут в лабораторию. Анализ проводят уже там.

Сами же взрывники осуществляют свою проверку: не осталось ли в скважинах несработавших зарядов? В общем, за красивым зрелищем - работища будь здоров!

- Получается, что ни взрыв - то целая история, - замечаю я.

- А вы как думали? - улыбается Галушкевич. - Очень серьезная вещь - взрывы.

На очень серьезную вещь, заметим, даже время отведено строго определенное. Взрывные работы на руднике Железном проводятся в субботу. Есть, правда, и еще один «разрешенный» день - среда. Но это уже - на случай острой необходимости.

...А среди тех, заметим, кого в числе лучших тружеников предприятия награждали на прошедшем торжественном митинге, были и люди «взрывной» профессии, как, например, взрывник Константин Лещев, и те специалисты, без которых это сложное и ответственное дело тоже невозможно, - маркшейдер Василий Ковалев, главный горняк Михаил Тогунов, начальник производственного отдела Дмитрий Карпов, геолог Сергей Подкатов, горный мастер Виктор Осинкин и другие.

Татьяна РЯЗАНОВА. Ковдор – Мурманск.